Что такое гениальность? Чем она отличается от таланта?
Над этим вопросом в начале XX века не раз задумывался наш великий земляк, первооткрыватель космических трасс Константин Эдуардович Циолковский. По его мнению, гении – это люди, избранные Высшим Разумом, Вселенной, по-нашему – Богом. Кроме того, развитию гениальности, полагал ученый, способствуют жизненные условия, часто, как ни странно, отрицательные, какой-либо физический недостаток (у К.Э. Циолковского это была глухота). Люди презирают человека за его физический недостаток. Презрение возбуждает силы, мысль и деятельность.
Был ли гением сам Циолковский? – спросим мы. И тут же себе ответим: да, был. Откуда нам это известно? Можем ли мы считать Циолковского гением за то, что его научные труды многочисленны, разносторонни? В самом деле, невозможно назвать ту или иную отрасль науки или техники, куда бы ни внес ученый свой творческий вклад. Однако это еще не является показателем гениальности. Гениальность – понятие не физическое. Ее нельзя увидеть. Ее можно только понять, почувствовать. Гениальность может иметь место и там, где речь пойдет всего лишь об одном сочинении. Можно взять лишь одну работу Циолковского, например, «Монизм Вселенной», и сразу почувствуешь, что она гениальна. Более того, можно взять одну лишь главу из работы, одну цитату, и в глубине души какой-то неведомый тебе голос подскажет: такое мог написать только гений.
Знал ли об этом Циолковский? Причислял ли он себя к разряду гениев? Да, знал, да, причислял. Как нескромно! – подумаете Вы. Отчего ж нескромно? Гению все дозволено! Гению все прощается! На то он и гений!!! В Москве, в пору юности, по воспоминаниям самого Константина Эдуардовича, он «много читал Араго». Неоднократно перечитывая книгу «Биографии знаменитых астрономов, физиков и геометров» знаменитого французского физика и астронома Доминика Франсуа Араго (1786-1853), он не раз представлял себя в плеяде великих ученых. Уже тогда он знал: пройдут годы, и в ряду гениальных ученых будет значиться и его фамилия. А книга немецкого ученого В.Ф. Оствальда «Изобретатели и исследователи», изданная в 1909 году, в которой идет речь о личностях гениальных, навела Константина Эдуардовича на множество размышлений, подвигла на собственное исследование в отношении выдающихся деятелей науки, техники и культуры. Циолковский не только считал себя отмеченным печатью гениальности. В работе «Гений среди людей», рукопись которой хранится в Архиве Российской Академии наук, он изложил свои взгляды на роль творческой личности гения в развитии цивилизации, опираясь на личный опыт. Большое значение в процессе развития человечества Константин Эдуардович придавал научной мысли, той мысли, которая исходила от гения. Не было бы гениев, не было бы и движения человечества вперед, по пути истины – к прогрессу, единению, счастью, бессмертию. По мнению ученого, только гений нашел цель существования. Это – познание, совершенствование, распространение высшей жизни, устранение зла и всякого страдания на Земле и в космосе. Но здесь, как ни странно, выясняется, что гений, выполняя свое высшее предназначение, сам страдает.
Легко ли быть гением? «Жены, семьи, братья, родственники его менее всех верят в своего гениального члена и судят о нем обыкновенно по внешним успехам, которые сначала бывают очень сомнительны и даже отрицательны. Но домашние, по крайней мере, снисходительны, любовны, хотя и делают сцены и устраивают жизнь невыносимой для отмеченного роком. Так, Лев Толстой бежал от жены,.. в семье: любовь, заботы, снисхождения, слезы, но полное непонимание, страх за судьбу любимого, обуздание, а иногда невыносимая жизнь. Вот почему гений бежит от семьи… Семья портит истинного гения».
Гений приносит в семью только слезы. Почему? Потому что «… они, т[о] е[сть] члены семьи, видят, что ее молодой и сильный член вместо работы на пользу семьи проводит время в раздумывании, становится рассеянным, избегает общения, даже забывает пить и есть, то начинаются… упреки, негодования, иногда слезы и сожаление. Его оплакивают, как помешанного, как погибшего. Все трудятся, все ищут смертного хлеба и имеют его в скудости, а один из здоровых членов ест и пьет, но стал негожим помощником и не вносит уже своей лепты в благосостояние семьи. Не досадно ли это? Тут возможны и трагедии… Что же получил мыслитель? – спрашивает ученый. И отвечает: посмеяние, голод, нужду, озлобление близких и их несчастье. Гений принес им горе. Тень бедствий пала и на родных».
Кроме того, гению больно смотреть на своих детей, потому что, как пишет Циолковский, «… гений обирает свое потомство. Это значит, что за высшей точкой рода (кульминационный пункт) следует снижение, и иногда весьма сильное. Проще сказать… за высочайшими в роде следуют нижайшие». В работе «Начало организации общества» ученый пишет, что гений – кульминационная точка рода, возвышенная. За ним следует «бездарный потомок».
Следующий вывод, к которому пришел Константин Эдуардович: у окружающих, земляков гений вызывает зависть и недоброжелательство. К нему относятся отрицательно. Это заставляет его замыкаться в самом себе. Он размышляет уединенно. Мир необычных идей в нем растет, усиливается, приводит его в восторг, дает ему жизнь, утешение, радость, поддержку в житейских печалях. От земляков и толпы он уходит.
По мнению Циолковского, гении чаще всего выходят из самоучек, а не из среды дипломированных ученых. Почему? Потому что великие выдвигаются большей частью из всего человечества. Так, Леонардо да Винчи был художником, физик Франклин – тряпичником, Кулибин – мещанином, астроном Коперник – дьячком, натуралист Ламарк – военным, Чарльз Дарвин – фермером, Лавуазье – откупщиком, Ньютон – смотрителем монетного двора, Эдисон – из самоучек, как и Фарадей (сын кузнеца), Менделеев – педагогом. Эти люди, считает Циолковский, дали науке и человечеству больше, чем все официальные ученые вместе взятые. И судить их могут только избранные, те, кто соединяет в себе чистое, беспристрастное сердце с обширным разумом, талантами, многосторонними знаниями – полагает Константин Эдуардович.
Судьба изобретений, созданных гением, часто несчастна, отсюда несчастен и сам гений – рассуждает Циолковский. Чем сложнее новое, гениальное изобретение, чем осуществление его требует больше жертв, времени и искусства, тем несчастнее изобретатель. Потому что тем более успех дела зависит от участия к нему многих.
Конечно, для современников гений часто непонятен, поскольку «большое видится на расстоянии». Окружающие способны оценить гения только после его смерти. Ученый пишет: «Галилейского учителя много раз пытались забросать каменьями… Его называли полоумным, бесовским сыном, помощником дьявола и другом негодяев… В конце концов пригвоздили к столбу с перекладиной. Сократа заставили выпить яд. Лавуазье измучили пытками, нравственно унизили и лишили свободы. Колумба заковали в кандалы. Слабость людская более склонна почитать и возвышать умерших». Циолковский не случайно пришел к такому выводу. Писав эти строки, как и другие, приведенные выше, он имел в виду, прежде всего, себя. И не без тени печали, очевидно, он сообщил об этом инженеру Владимиру Владимировичу Рюмину, писателю, одному из пропагандистов своих трудов, с которым был в дружеских отношениях. Рюмин ответил: «Наша действительность… не оценивает еще Вас в полной мере: многое из всего созданного Вами еще не может быть вполне понятно… Таков, к сожалению, удел всех гениев».
Е.В. Архипцева,
заведующая научно-методическим отделом музея